Часть 3
- Самолёт хорошо, пароход хорошо, а в «Олене» лучше
Я же стал искать новое поприще в Зеленогорске, где могут пригодиться мои скромные таланты. За то время, пока я отдавал долг родине, в Зеленогорске построили шикарный ресторан «Олень». Это был настоящий шедевр архитектуры. Главным было то, что он настолько органично вписался в ландшафт, что воспринимался единым целым с окружающей природой. Удачной находкой архитектора было решение разместить живую столетнюю берёзу во внешнем оформлении здания.
В этом ресторане поваром работала наша соседка и подруга матери Антонина Петровна Игнатьева. Она, узнав, что я влился в жидкие ряды советских безработных, быстренько проявив личную инициативу, прозондировала ситуацию с кадрами в ресторане. Узнав, что ресторану требуется официанты, она вечером того же дня стала настойчиво склонять меня поступить в «Олень» в качестве ученика официанта. Я смутно представлял себя в этой роли. Поэтому отказался.
Но на следующий день, когда Игнатьева не работала, пошёл посмотреть, как эта работа смотрится со стороны. Часов в семь я пришёл в ресторан и уселся в баре. Оттуда стал наблюдать за официантами. Вдруг ко мне подходит метрдотель. И заводит разговор, спрашивает, где я живу, кем работаю. Я ответил, что живу в Зеленогорске и пока не тружусь. Метрдотель сказала: «Вот ты-то нам и нужен. Мы сделаем из тебя отличного официанта». Я слегка обалдел от её прыти. Она же вцепилась в рукав и потащила меня к директору ресторана. Им оказался Анатолий Фёдорович Гельвиг (не путать с другом А. С. Пушкина Дельвигом). Надежда Александровна Стоянова, так звали метрдотеля, доложила, что она нашла кого искала. Гельвиг спокойно сказал: «Надька, что ты так трепыхаешься. Сегодня уже поздно, а завтра тащи его в кадры и оформляй учеником официанта».
Конечно, было страшновато опять попадать в ученики. Но ситуация говорила, что надо попробовать, а вдруг получится. Ну, а если что не так, убегу, как из детского сада или легендарного завода им. Воскова удрал. На следующий день пришёл с документами. Оформили меня, как и положено по всем правилам сов. законодательства. И стал я учеником официанта. В наставники мне дали Тариту Яновну. Она пришла работать в «Олень» из ресторана гостиницы «Европейская». Так что она в сервисе кое-что соображала. Весь рабочий день я ходил за ней хвостиком и смотрел, как она трудится. Через пару недель Надежда Александровна сама подошла и говорит: «Хватит тебе Таритку пасти. Ты ей уже все пятки отдавил. Бери кассовые ключи, счета и воюй в поле самостоятельно».
- Лучше быть честным
Это было в 1969 году. Через месяц послали меня на курсы, которые я окончил и получил квалификацию официанта третьего разряда.
Первым моим «крещением» был банкет, посвящённый окончанию строительства шоссе, идущего вдоль железной дороги Белоостров – Зеленогорск. Гостей за столом было пятнадцать человек. Меню было заранее согласовано и оплачено. Моя обязанность была поставить закуски на стол и в урочное время принести горячее и десерт. Через полчаса всё, что было на столе, гости слопали и стали заказывать дополнительно; каждый гость заказывал индивидуально и с хорошим размахом. Иногда меня даже беспокоило, смогут ли они вообще рассчитаться. Я не скажу, что я был счастлив от такой компании. Приходилось кувыркаться по полной программе. Сложным было то, что время готовки блюд, которые они заказывали, было разным. А подать надо было все блюда одновременно, и чтобы они были одинаково горячими. С божьей помощью я эту проблему решил.
По окончании банкета «главный» в группе просит рассчитать. Я подал счёт, он долго его изучал, потом спрашивает: «Вы, молодой человек, не ошиблись в счёте?» Я пересчитал. Говорю: «Да нет, всё в порядке. Всё точно». Он даёт мне вместо трёхсот рублей пятьсот. Я ему возвращаю двести обратно. Он говорит: «Забери, сынок, это тебе за честность. Всё равно это деньги казённые, и мы обязаны их пропить, а тебе они лучше пригодятся». Конечно, моему смущению не было предела. Это была сумма, равная трёхмесячной зарплате.
Такой исход дела натолкнул меня на мысль, что выгоднее быть честным, чем жуликом. Конечно, читателю покажется странным, что такая мысль могла появиться у человека с окладом в шестьдесят рублей в месяц. Но в этом была своя логика. Так как при социализме все знали, что каждый строитель коммунизма что-нибудь крадёт на своём рабочего месте, то и посетители ресторана чётко знали, что их обязательно надуют. Только вопрос стоял насколько. Когда гость делал заказ официанту и, не обладая математическими способностями, считал так. Ну, например, цена бифштекса 1 рубль 75 копеек, он кладёт в уме 2 рубля, салат 85 копеек, он кладёт рубль и т. д. и т. п. В результате у него получается счёт девять рублей с копейками. Зная, что у официанта зарплата 60 рублей, он готовится сделать широкий жест и округляет сумму до 10 рублей. В течение вечера он с этой мыслью смиряется и готов покориться ей. Наступает час расплаты. И вдруг ему дают счёт на 7 рублей 26 копеек. Сначала он недоумевает, потом, когда соображает, что ему попался честный официант, гость хочет сделать его «своим», как зубного врача, сантехника или парикмахера. Так как он уже в уме с десяткой попрощался, то отдаёт её без сожаления и ощущает себя крупным меценатом. Конечно, это не стопроцентный исход вечеринки. Но шанс на успех велик. Конечно, вор всегда украдёт значительно больше, но на весах стоит безопасность.
Зачастую, когда жулик попадается на воровстве, то ему приходится отдавать денег, чтобы не сесть в тюрьму больше, чем он наворовал. Поэтому, в конечном счёте, шансы у честного человека и у жулика уравниваются. Любой руководитель заинтересован, чтобы у него в коллективе было как можно меньше жуликов. Потому что эти лихие деятели приносят дурную славу предприятию, а это никому не надо. В каждом коллективе идёт постоянная ротация кадров и у честных людей шанс для карьерного роста всегда выше. Примером этого является мой случай.
- Голосом Юрия Левитана: «Овсянка, сэр!»
Дело было так. В ресторане готовились к проведению банкета в честь то ли императора Эфиопии Хайле Селассие Первого, то ли его соседа по чёрному континенту, который согласился построить у себя в джунглях коммунизм. Сейчас я уже и не помню. Но к этому моменту бар-холл ресторана стоял без бармена и зиял пустыми полками. На вопрос начальника ленинградского главка Сергея Павловича Баранова, почему бар закрыт, директор ответил, что бармен неделю назад уволился, а нового специалиста пока нет. Баранов приказал директору поставить любого официанта за стойку, чтобы он заполнил полки бутылками и изображал из себя бармена. В это время мимо них я проходил с подносом в руках к своим гостям. Вдруг Баранов поворачивается в мою сторону и говорит директору: «А вон возьми и поставь этого паренька». Директор быстро объяснил мне, что надо делать. Я же понял так: поставить на полки бутылки и корчить рожи, как у настоящего профессионального бармена. Я выставил весь ассортимент бутылок, который был в буфете ресторана и стою, изображая профессионала наивысшей категории. Пришла делегация, продефилировала в банкетный зал. Я думал, что моя миссия на этом закончилась, но мне сказали стоять до окончания банкета.
Через час группа чёрных приверженцев социалистической идеологии высыпала из банкетного зала и стала шлёпаться на стульчики за стойкой бара. Они стали заказывать у меня напитки. У меня было состояние такое, как у Шарапова, когда он находился в гостях у бандитов. Тогда он сказал: «Мы так не договаривались. Я что? Согласился Вам передать, как Фокса с нар вызволять, а идти под милицейские пули я согласия не давал». Но моё положение было хуже. Мне отступать было некуда. От меня зависел престиж державы. Самым жутким было то, что они говорили по-английски. Конечно, читатель может не поверить, но мне вдруг показалось, что они произносят знакомые слова, и что я смутно понимаю, что они спрашивают. Я, не меняя выражения лица, с непринуждённым видом наливаю шампанское, коньяк, ликёры и ставлю на стойку всё подряд. Чёрные халявщики дружно разбирают бокалы, и, тараторя налево и направо "thank you very much", "merci beaucoup", пьют всё подряд и при том лошадиными дозами, как у нас на деревенской свадьбе. На все благодарности я на чистейшем английском языке отвечал только «Плиз, сэр!», стараясь произнести это тоном «Овсянка, сэр!». Их вылазка продолжалась минут двадцать. Потом эта шатия-братия переползла обратно в банкетный зал.
Всё это время Баранов, Морозов и Стоянова стояли в сторонке и наблюдали, как я буду выкарабкиваться из этой ситуации. Когда всё закончилось, эта тройка подошла к стойке и Баранов говорит директору: «Ты сказал, что у тебя нет бармена? А этот что тебе не подходит? Мало того, что он говорит по-английски, так он ещё понимает и по-французски. Так что если у него не было серьёзных грешков, завтра же присваивай ему третий разряд бармена да ещё не забудь сделать надбавку 10 процентов к окладу за знание английского. И пусть он будет лицом "Оленя"».
Вот тут-то и пригодилось, что у меня не было «проколов» по части честности. Так я и застрял на целых семь лет на этой должности. За это время я окончил несчётное количество разных курсов. И все они были с изучением английского языка. Самым сложным было то, что мне надо было ещё справиться с животной ненавистью к этому языку. Но время сделало своё дело, и я потихоньку преодолел этот комплекс.
- Пик популярности. И «секретная» информация
За это время много произошло событий местного масштаба. Этот период попал на пик популярности ресторана. Особенно с приходом нового директора Юрия Васильевича Морозова ресторан стал просто знаменитым. Морозов очень строго расправлялся с жуликами и алкашами. Беспощадно вышибал их с работы даже по 47 статье. Разгильдяи же дали ему кличку Слон. Чистота в ресторане была идеальная. Натирка паркета проводилась каждые два дня, так что пол блестел, как в Эрмитаже. Посуда, столовые приборы, бельё было в идеальном состоянии. Метрдотель Надежда Александровна Стоянова была специалистом высочайшего класса. Она до работы в «Олене» десять лет отработала на круизном теплоходе «Александр Пушкин». Так что она знала сервис досконально. Благодаря её стараниям, официанты ресторана получили такие знания и навыки, что они могли в дальнейшем самостоятельно проводить банкеты любого уровня. Вообще к этому времени сложился в «Олене» дружный и профессиональный коллектив. В центральном буфете работали Екатерина Алексеевна Каменьщикова, супруга директора кинотеатра «Победа», и Александра Фёдоровна Матвеева. Главбухом был мой сосед Виталий Иванович Свистунов, зав. производством – Света Муратова. Все они добросовестно выполняли свою работу.
В ресторане играл эстрадный оркестр под управлением Юрия Цветкова. У них был очень хороший репертуар. Они могли сыграть любую мелодию, не отличишь от оригинала. В оркестре было четыре солиста. Две девушки и два парня. Исполняя песни из репертуара «АББА», они были не хуже шведской группы. Им были по плечу песни Демиса Русосса, Энгельберта Хампердинка, «Битлов», «Роллинг Стоунз». Поэтому популярность предприятия росла. Ресторан «Олень», имея такую отличную репутацию, как это ни странно, стал именно культурным центром Карельского перешейка.
Мне тоже посчастливилось внести маленький вклад в это дело. Помня рыночный шалман времён моего детства, я всё делал, чтобы такого не повторилось в «Олене». С любителями Бахуса у меня были сложные отношения. Я старался с ними вообще не разговаривать. Просто молча поставлю коктейль и ухожу общаться с другой публикой. Они, чувствуя себя заброшенными и покинутыми, посидят, потоскуют, потоскуют и покидают заведение. Вообще было непросто совсем непьющему человеку работать в питейном заведении. Я терпеть не мог пьяниц, и моя работа была похожа на засылку во вражий стан «казачка». Но это и позволило мне удержать заведение в цивильном состоянии. А когда алкаши стали проявлять своё неудовольствие и агрессию, я вспомнил старый приёмчик. Помните, как я увольнялся с завода им. Воскова? Я решил обыграть эту тему ещё разок. Тем более что в то время наша страна была нашпигована разными агентами, стукачами и соглядатаями. К тому же в фильмах показывали, что бармены сплошь и рядом являются чьими-нибудь разведчиками или контрразведчиками. О своём плане я рассказал директору Юрию Васильевичу Морозову. Ему моя придумка понравилась, и он решил мне в этом подыграть. Он под глубоким секретом сказал своему заместителю, что меня «трогать» нельзя, ибо я сотрудник ГРУ СССР (Главного разведывательного управления) и что я могу сам любого директора убрать в одно мгновение. Хохма сработала. Через день все алкаши города знали, кто такой Соколов. Тем более в это было легко поверить, потому что непьющий человек в нашей стране всегда подозрителен. И он обязательно должен быть или стукачом, или шпионом. Вся шпана города понимала, что скандалить или, тем более, колотить такого типа, как я, себе будет дороже. Поэтому все фарцовщики, валютчики и пьянь старались со мной дружбу не водить, а при встрече вежливо приветствовали и справлялись о моём и моих родственников здоровье. А мне всё это доставляло неописуемую радость. Периодически Юрий Васильевич для развлечения сливал новую «секретную» информацию. Например, получение мной очередного звания, правда, не говорил какого. Все это поднимало мой авторитет. Этот слух дошёл даже до местных властей. Когда они приходили с контрольной закупкой в ресторан, то бар они обходили стороной. Когда их спрашивали, почему бар не проверяли, ответ был таким: «А что его проверять, он и так проверен, что мама не горюй». Конечно, это не говорило о том, что меня вообще не проверяли. Проверяющими организациями были ленинградские госторгинспекция, ОБХСС, Облсовпроф, орготделы треста, главного управления торговли, инспектора СЭС, пожнадзор и прочая, прочая, прочая.
Помимо меня в «Олене» было ещё два подозрительных типа. Это зав. продуктовым складом Вера, она всегда утверждала, что Председатель правительства СССР Алексей Николаевич Косыгин является её родным дядей. Большая часть коллег и зеленогорских обывателей в это верили. Она же от этого имела мелкие преимущества. Например, поставщики товара побаивались делать недовесы или иные злоупотребления.
- «Домик лесника» и измена родине
Второй тёмной лошадкой был Сергей Михайлович Ерёмин. В начале семидесятых годов он работал на оборонном предприятии. Однажды, на одной вечеринке, он пожаловался мне, что работа у него ответственная, а зарплата маленькая и он с удовольствием бы удрал с неё. В это время мой хороший приятель Юра, который работал барменом в шашлычной при пансионате автотуристов (нынешний «Президент-отель»), уезжал на ПМЖ в Швецию. Он попросил меня найти ему замену. Я вспомнил про Сергея Ерёмина, и через пару дней он уже стоял за стойкой бара. Через год нашему ресторану передали на баланс от «Метрополя» кафе «Домик лесника». Это кафе состояло из двух помещений. В одном готовили закуски и мясные блюда, а в другом были напитки. Директор попросил меня для кафе «Домик лесника» найти из местных парней двух барменов. Через два часа у директора Морозова на собеседовании сидело два моих протеже. Это были Сергей Ерёмин и Виктор Тюленев. Эти кандидатуры были одобрены и приняты на должности. Они сумели организовать так работу, что «Домик лесника» был не менее популярен, чем сам ресторан «Олень».
Там Сергей познакомился с девушкой, которая утверждала, что она артистка цирка и является внучкой Генерального секретаря ЦК КПСС, самого Леонида Ильича Брежнева. Однажды она даже жаловалась мне, что Серёжа к ней относится прохладно. И говорила, что она может на него пожаловаться деду. И тогда Серёже будет несдобровать. Я сказал, что тогда Серёга станет настоящим ледяным айсбергом. Она успокоилась и сменила гнев на милость. Потом гастроли Московского цирка в Ленинграде кончились, и она уехала домой. Так что эта «гремучая» любовь закончилась ничем. Но резонанс всё же от неё остался. Все в Зеленогорске были информированы, что у Серёги Ерёмина ходит в любовницах сама внучка Л. И. Брежнева. Поэтому отношение к нему было соответственно его статусу. Сам Серёжа не проверял достоверность слов девушки, но был уверен, что она такая же внучка, как наша Вера со склада племянница Косыгина.
Конечно, долго Серёже в бобылях походить не пришлось. Девушка из города Сестрорецка, по имени Лена, охмурила нашего Серёгу. И надев на него обручальное кольцо у зелёного камина на даче Мюзера (Зеленогорский ЗАГС), сказала, что теперь она будет до гроба его веригой.
При каких обстоятельствах Серёжа познакомился с сыном Дмитрия Дмитриевича Шостаковича, Максимом, я не знаю. Но то, что у них была тесная дружба, это было очевидно. Когда у Максима не было гастролей, а у Серёжи был выходной, они частенько сиживали в нашем баре. Потом они ехали в Сестрорецк, к Сергею домой, продолжать вечеринку. Таких вечеринок было много. Жена Сергея Лена как хлебосольная супруга оказывала гостю соответствующее внимание. Она организовывала поставку закусок к пиву и т. д. Но однажды мы узнаём, что Максим Дмитриевич Шостакович стал невозвращенцем. После окончания гастролей в ФРГ он отказался возвращаться в Советский Союз. Я сам слышал по «вражьему голосу» трансляцию телефонного разговора между Максом и его коллегами, как они уговаривали его одуматься и вернуться на родину. Они жаловались на то, что он их подвёл и прочая, прочая. Макс на это сказал: «Вы, ребята, порыдайте в китель молодцу, который нас подслушивает».
Истосковавшись по розыгрышам, я решил поглумиться над Ленкой. С согласья Серёги звоню Ленке и говорю: «Ну что, доигралась, вражина? Суши сухари. Я получил сведенья из солидных источников, что всех, кто контактировал с Максом и не доложил о его планах изменить родине, будут репрессировать. Те лица, которые их обслуживали в магазине, в ресторане, им будут давать выговоры. Это лица вроде меня. А тех, кто потворствовал пьяным оргиям, предоставляя конспиративную квартиру, тех будут расстреливать как соучастников предательства». Ленка, рыдая, говорила, что она ничего не знала о его преступных замыслах. И вообще она их дальше кухни не пускала. Все вопросы надо задавать только Серёге. Он же говорил, что все деньги, которые у него есть, он потратит на себя, чтобы откупиться, а на неё уже ничего не остаётся. А она, пока есть время, пусть идёт на панель и копит деньги сама. Так мы её с Серёгой держали в страхе целую неделю. Потом я пообещал, что попробую через свои связи уладить это дело. Ещё через месяц я сказал: «Ну что, Ленка, скажи Богу и мне спасибо, еле уладил твоё «Дело об укрывательстве предателя родины». Несколько лет Серёга, смеясь, припоминал Ленке, что она легко отделалась за содеянное преступление. В лихие девяностые годы Серёга с семьёй эмигрировал в Канаду, а Максим наоборот вернулся на родину. Но это произойдёт через двадцать лет, а пока мы живём в семидесятых годах.
- Не рой другому яму, сам в неё попадёшь
Однажды на директора ресторана Морозова Ю. В. официант (тихий киряльщик) написал анонимку. В ней он доложил, что все вокруг него сплошные воры и жулики во главе с директором ресторана. Анонимку послал прямо в Москву Л. И. Брежневу. Оттуда её вернули в Ленинградский обком партии Григорию Васильевичу Романову (первому секретарю обкома КПСС) с резолюцией «Разобраться и доложить по существу вопроса». Тот, недолго думая, дал всем контрольным службам города задание провести комплексную проверку ресторана.
Это был летний воскресный день. В этот день на смену вышли официанты Эрик Тисленен, Слава Лишкевич, Женя Бурулёв, Сергей Сергеев, Миша Петров, Валера Дегтярь, Володя Сирант, Витя Козлов, Валера Васильев и Николай Иванович по прозвищу Полковник. Зал с открытия уже был заполнен народом. Началась эта вакханалия в три часа дня. Объявили о контрольной закупке первые восемь сотрудников ОБХСС из главка под руководством товарища Гудимова. Самое смешное, что они сели именно за стол анонимщика, который нагрел их по полной программе. Первое, он не донёс треть блюд, в счёт вписал то, чего они не заказывали, и при подсчёте итога вписал лишние десять рублей. Затем в течение всего дня слышалось по всему залу: «А у вас, молодой человек, контрольная закупка».
И так длилась эта вакханалия до одиннадцати часов вечера. Проверяющие писали акты, кто где мог примоститься. У директора ресторана в кабинете поместились только три группы. Это были самые «крутые» организации. ОБХСС из ГУВД, Госторгинспекция, комиссия главка управления торговли. Остальные рассыпались по всему ресторану. Были заняты столы в баре, подоконники, служебные столы в подсобках. В банкетном зале тискалось человек пятнадцать-двадцать. Как вы думаете, сколько было проверяющих групп? В этот день я точно узнал, сколько стоит организаций на страже интересов государства. Их оказалось двадцать восемь. Были такие экзотические организации, о существовании которых даже никто не догадывался. Всего участвовало в операции «Разорвём "Олень" как грелку» семьдесят два человека. Этот день выявил массу мелких нарушений, которые больше чем на выговор не потянули, кроме одного. Им оказался сам анонимщик. Он нахлобучил проверяющих так, что таких мародеров как он, надо ещё поискать. Весь юмор состоял в том, что когда они писали акт о содеянном им безобразии, он постоянно подбегал к ним и напоминал, что это письмо именно он послал. Первый раз, наверно, в истории надзирающих органов случилось так, что кроме стукача, по чьему сигналу весь этот погром устроили, люто наказывать было некого.
У гудимовцев была серьёзная проблема, что делать с анонимом. Если всё пустить по закону и совести, то нашего «правдолюбца» надо расстрелять прямо тут на месте, у стола. Даже не давая последнюю рюмку, сигарету. А с другой стороны, если каждого стукача будут расстреливать, то скоро население страны уменьшится в два раза. И останутся в государстве жить только одни блюстители порядка. А это, как сами понимаете, уже совсем не порядок. Тогда решили пойти на компромисс, расстреливать его не стали, просто выкинули с треском из ресторана. И сказали: если ты попадёшься нам на глаза где-нибудь в точке нарпита, то мы тебя сварим в котле на ближайшей кухне. Больше нашего борца за справедливость никто не видел. Вот уж действительно поговорка справедлива: не рой другому яму, сам в неё попадёшь. Сейчас я думаю, что этот день можно занести в Книгу рекордов Гиннесса как день самых частых проверок одного предприятия. А людей, которые пережили этот погром, считать героями наравне с участниками Сталинградской битвы.
- Встреча на аллее в ЗПКиО
Но вскоре мне пришлось пережить ещё один стресс, правда, он не был связан с работой. Иду я как-то с Золотого пляжа по аллее ЗПКиО. Поравнялся с танцпавильоном и вдруг вижу – навстречу мне идёт моя Ира. Рядом с ней шагает молодой человек и за ручку ведёт отрока. Когда мы поравнялись, она поздоровалась и представила меня своему мужу. Она сказала: «Вот, познакомься Коля, это Слава, моя первая любовь. А это наш сынок Серёжа, ему пять лет». Я, конечно, тоже похвастался, что женат и что у меня есть дочь Юлька. Ира рассказала, что живут они в Кишинёве, а сюда приехали к отцу на побывку. Мы постояли пять минут и, пожелав друг другу всего хорошего, разошлись в разные стороны. Хоть и прошло уже двенадцать лет, как у нас разные судьбы, я всё равно не верил, что звание чужой жены останется за ней навсегда. Меня никогда не покидало ощущение, что она когда-нибудь вернётся в Ленинград, и мы будем вместе. Но окончательная точка в наших отношениях будет поставлена через много, много, много лет. А пока жизнь продолжается дальше.
- Держим марку «Оленя»
Конечно, чёрная полоса прошла, и всё пошло своим чередом. Наши официанты, повара, кондитеры участвовали в городских конкурсах на звание «Лучший по профессии». Часто занимали призовые места. Несколько раз к этим мероприятиям притягивали и меня. Могу похвастаться, что в грязь лицом ни разу не ударил и на конкурсах занимал призовые места. Невзирая на нервотрёпку, устраиваемую проверяющими и дармоедными организациями, всё-таки работа была интересной. Ресторан и бар посещали известные и знаменитые личности. Обычно после ужина в ресторане публика перебиралась в бар, в более непринуждённую обстановку, и вела себя более расковано. Мне довелось быть хлебосолом для многих актёров, композиторов, космонавтов, крупных военных, учёных и министров, и просто нетитулованных, но очень интересных людей. У нас были Сергей Филиппов, Александр Демьяненко, Людмила Сенчина, Мария Пахоменко с супругом Александром Колкером, Эдита Пьеха с Александром Броневицким, Роберт Рождественский, Аркадий Райкин, Василий Павлович Соловьёв-Седой, Владимир Высоцкий, Людмила Чурсина, Дворжецкий, Эдуард Хиль, Слава Захаров, Сергей Захаров, Бенцион Ноевич Баранчик (Бен Бенцианов), Юрий Сенкевич, Дмитрий Дмитриевич Шостакович.
Помимо них были у нас и ещё десятки и десятки известных личностей. Некоторые из них приходили довольно часто. Особенно любил погостить Василий Павлович Соловьёв-Седой. Он приходил днём пообедать в сопровождении какой-то дамы. Она следила, чтобы он вёл абсолютно трезвый образ жизни. Вследствие чего нам приходилось разыгрывать целый спектакль. Проходя мимо бара, Василий Павлович пропуская даму перед собой в зал, незаметно кидал за стойку пять рублей. Через некоторое время он говорил даме, что сходит по «делам» в мужскую комнату. Я, видя, что Василий Павлович встаёт из-за стола, в темпе наливал сто грамм коньячка и ставил его на стойку. Следящая дама не сводила глаз со своего клиента, он же, проходя мимо стойки бара, попадал в мёртвую зону. Из-за метрового простенка он на мгновение исчезал из её вида. За это мгновение он опрокидывал стопочку и, не останавливаясь, продолжал движение. Несколько раз посетив мужскую комнату, он был в «приподнятом» настроении. Бедная «шпионка» сокрушалась, как это Василий Павлович находит в туалете собутыльников. А однажды, когда он сидел со своей филёршей в баре и пил сок, я «раскололся» и рассказал, как десять лет назад его соседу Яшке сунул дрожжи в туалет. Узнав причину «теракта», он долго хохотал и сказал, что надо было ему за такую пакость подкинуть на дачу «коктейль Молотова».
Из космонавтов были Волков, Добровольский, генерал армии Каманин. Не обошли 25 мая 1970 года стороной наш ресторан и бар космонавты Г. Т. Береговой, К. П. Феоктистов и американский астронавт Нил Армстронг (первый человек, вступивший на Луну). В этом окружении Береговой выделялся своим солидным обликом и был душой компании. Он с победным видом похвастался, что знает рецептуру семидесяти двух коктейлей. На его вопрос, сколько знаю я, мне пришлось сознаться, что несколько тысяч. Он попросил сделать самый мой любимый коктейль. Я сделал «танцующий» шоколад в шампанском с горящим коньяком. Внешне этот коктейль выглядел очень эффектно. Гости были ошарашены увиденным зрелищем. Армстронг захлопал в ладоши. Береговой сказал, что он сдаётся и на соревнование со мной не выходит. Армстронг сделал мне маленький презент. Подарил фотографию с автографами членов экипажа «Апполон-11» и авторучку с символикой «Апполона». Презент я положил вниз на стол стойки. После проводов гостей, вернувшись на рабочее место, обнаружил, что я опять стал жертвой грабежа. Повторился вариант образца 1948 года с горячим батоном. Сувениры кто-то украл. Конечно, было обидно. Но что делать. Как мы знаем жизнь штука полосатая.
А вот информация, помещённая в Интернете, в которой говорится, что Л. И. Брежнев давал банкет в честь финского президента, это неправда. Он никогда в ресторане «Олень» не был и никому ничего здесь не давал. Разве только в Москве давал свои губы целовать главе раскаявшихся нацистов товарищу Хонеккеру. Да своим друзьям по кремлёвской богадельне.