- Выход в «свет»
Так как мне уже шёл шестнадцатый год, я по всем законам природы должен был выходить в «свет». Местом, где я должен был «блистать», выбрал танцплощадку дома отдыха «Чародейка». В один из вечеров я там увидел очень красивую девушку. Её глаза и изумительные улыбка ударили по моему сознанию, как Тунгусский метеорит. Сейчас я уже не помню, как осмелился к ней подойти, но знакомство состоялось. Звали её Ира и она оказалась дочерью Арсения Яковлевича Соловьёва. Он был культработником в доме отдыха «Чародейка», это говорило о том, что в её жилах текла не красная, плебейская кровь, как у меня, а голубая, как у патрициев. Жила она в Ленинграде, а к отцу приезжала по выходным дням. Её отец имел служебную комнату в жилом корпусе в верхней части д.о. «Чародейка». Это была бывшая двухэтажная "дача Александрова". На первом этаже этого дома в комнате площадью 10 кв.м. находилась сестра-хозяйка д.о. На втором этаже, в аналогичном помещении обитал Арсений Яковлевич, отец Иры. Остальные комнаты корпуса принадлежали отдыхающим. Рядом стояли два домика. В первом жила бухгалтер д.о, Татьяна. Во втором - врач Тихонова с сыновьями Геннадием и Олегом. Ближе к Александровской улице находился одноэтажный домик, в нём был клуб. Там часто устраивались танцевальные вечера, на которых весело танцевали супермодный танец «летка-енка». Иногда приезд Иры совпадал с концертом, который давал её отец. Он был очень талантливым человеком и его выступления всегда проходили с большим успехом. Репертуар этих концертов мы с Ирой уже знали наизусть, но всё равно было очень интересно.
Мы с ней были ровесниками и, чтобы сократить разницу в умственном развитии, по крайней мере, мне тогда так казалось, я набросился на библиотеку. Но там меня почему-то всегда спрашивали: "А ты читал книги «Витя Малеев в школе и дома» или «Васёк Трубачёв и его товарищи»?" Я говорил, что ясельная литература меня уже не интересует. И настойчиво просил почитать «Пармскую обитель», «Время жить и время умирать»» или «Солдата Швейка». Со временем я так пристрастился к чтению книг, что стал книгоголиком. Я уже не мог уснуть без книги. Что бы не сойти с ума в транспорте, всегда таскал с собой журналы, газеты или маленькие книжонки, которые помещались в кармане. Из-за этой «пагубной» привычки у меня в голове накапливалось разного информационного мусора огромное количество. Это была галиматья из передовиц газет «Правда», «Известия». Сведения о борьбе кубинского и конголезского народов за освобождения от колониального ига. И всякая другая всячина. Конечно, при встречах с Ирой я старался произвести неизгладимое впечатление на даму своей информированностью.
Однажды в феврале 1961 года, сидя в беседке, которая была рядом с "дачей Александрова", мы видели редкое явление природы в наших широтах, это было настоящее северное сияние. Но все эти яркие впечатления омрачала одна проблема. Это, как сейчас говорят, мой прикид. Вместо пальто у меня было мамашина железнодорожная шинель, выданная ей в 1955 году министерством железнодорожного транспорта СССР. Она была длиннее моего роста на два размера. Но, я решил из этого полуфабриката сделать приличную вещь. Укоротил её до необходимой мне длины. Поменял пуговицы с молоточками на пуговицы с якорями. Тем самым намекая на то, что владелец этой шинели настоящий морской волк, только выглядящий моложаво.
Конечно, я понимал, что этот наряд не делает меня привлекательным в глазах девушки и чем скорее я его поменяю, тем будет лучше. Начал я с того, что взял халтуру на дровяном складе. Там была работа такая - разгрузить вагон с дровами. За разгрузку пульмана /вагона 60 тонн/ оплата 30 рублей за штуку. Затем пилка метрового бревна на «швырок», т. е. на три части. Бригадиром у нас был Коля, по кличке «Швырок». Только там на складе я понял, почему у нас в 450 школе был такой холод. Оказывается, этот Коля был проходимцем и жуликом. Он при распилке брёвен заставлял раскладывать дрова по сортам. Официально стоимость дров была одинаковая: 2 рубля 70 копеек за кубометр. Но у него были свои тарифы. Сырая осина 2 рубля 70 копеек. Сосна, ель по 3 рубля, а берёза по 3 рубля 50 копеек. Организациям, которым по 3.50 купить дрова было невозможно, приходилось довольствоваться гнилой осиной. Поэтому истопникам в школах, детских садиках, домах отдыха и т. д. оставалось только смотреть, как сырые дрова шипят, дымят, но не горят и проклинать нашего «Швырка» Для понимания цен, можно привести пример, сливочный стаканчик мороженого стоил тогда десять копеек. Отработал я с этим проходимцем около месяца. В начале июля мне повезло, я по блату устроился грузчиком на продуктовую базу в Комарово. Пристроил меня на этот высокий пост сосед Демьян Иванович Каперсак, он был главбухом на этой базе. Работа для подростка была очень тяжёлая. Приходилось грузить стокилограммовые бочки, мешки с рисом в девяносто кг. Машины с картошкой шли одна за одной. В общем, работы было выше крыши. Помимо работы были, конечно, и маленькие развлечения.
Вот одно из них. Однажды, приходит к нам Яша, он был водителем директора соседнего с нами магазина, и просит у нашего кладовщика Васи в долг машину картошки. Сказав, что завтра будет ревизия, а у них в магазине по картошке недостача. Как ревизия пройдёт, он картошку сразу вернёт. Ну, наш Вася, блюдя корпоративную солидарность, говорит мне и моему напарнику Володе Шаболовскому: "Ребята, набросайте коллеге машину картошки." Через пол-часа загружённый автомобиль покатил к Яшкиному магазину. Проходит день, проходит два, неделя проходит, а Яшка ни гу-гу. Вася посылает меня к Якову, узнать, когда он вернёт картошку. Я прихожу в магазин и задаю вопрос: "Когда, дядя Яша, ждать картошку?" Он, сверкнув золотым зубом, сразу ошарашил меня коротким ответом: "Какую картошку? Ни какой картошки, не видел, и знать ничего о ней не знаю. А кладовщика, которого ты называешь Васькой, я хотел видеть в гробу. Так что греби сынок отсюда, и не мешай коммерческому процессу. И передай своему Васе, что он босяк и лопух." Удивившись такой наглости, я погрёб обратно, докладывать Васе, что он босяк, лопух и где его хотел видеть Яша. Вася, услышав пожелания Якова, усмехнувшись, сказал. Ну, держись Яков Абрамович. Василь идёт на склад гастрономии, берёт у кладовщицы Тамары ящик забродивших дрожжей. И даёт нам задание пробраться на дачу Яшки и незаметно бросить дрожжи в туалет. Так как мы ребята были исполнительные, всё выполнили с идеальной точностью. На следующий день содержимое туалета забродило и попёрло наружу. Вонь была на всё Комарово. Яшкиным соседом был Василий Павлович Соловьёв-Седой. Так тот позвонил в СЭС. Приехали оттуда инспектора оштрафовали Абрамовича и заставили срочно ликвидировать вонизм. Яшка вычистил туалет, но на века остался в глазах Комаровской творческой богемы гов….ком. Конечно, месть была ужасной, но месть есть месть, иной она быть и не может.
За два месяца работы, я заработал кучу денег. На них я купил костюм, пальто, ботинки, рубашку с галстуком и даже немецкую шляпу. К первому сентября, я больше был похож на английского денди, чем на советского пэтэушника. Я рассчитывал, что приедет с каникул Ира и, увидев меня во всём блеске, скажет: "Я твоя." Но, к моему глубокому сожалению, этого не произошло. Она перестала приезжать в Зеленогорск. Спросить у отца Иры причину этого я не мог, очень стеснялся и боялся, что ответом может стать "а у Иры уже другой мальчик." Но я продолжал приходить в «Чародейку» и ждать свою Иру. Моя мама, наблюдая за мной и видя, как я страдаю, говорила, что это какое-то недоразумение, и вы когда-нибудь всё равно встретитесь и будете вместе. Но Ира больше не приезжала.
- Строим коммунизм
В 1962 году я с отличием и с повышенным разрядом окончил училище, получив специальность «шлифовщик универсал по металлу». В этом была большая заслуга нашего мастера группы шлифовщиков, Георгия Николаевича Худякова. Он, не имея специального педагогического образования, научил нас довольно сложному ремеслу шлифовщика по металлу. Это был честный и порядочный человек, несмотря на дружбу в детстве с сомнительными личностями. Он дружил с детьми рабочего Сестрорецкого оружейного завода Емельянова. Это был тот тип, который укрывал в Разливе В.И. Ленина в 1917 году. Я и сегодня вспоминаю Георгия Николаевича с большим уважением. Вообще мне с детства везло на хороших людей, их было на много больше, чем плохих.
После окончания ТУ № 2, я перешёл работать на завод им. Воскова в цех № 6. Там делали на экспорт развертки, свёрла, зенкера, фрезы с твёрдым сплавом. Сначала нас, выпускников, поставили на «убитые» станки. Это было трофейное оборудование, вывезенное из Германии после войны, а изготовлены эти станки были в начале девятисотых годов. Это были «хартексы», «лёвели» и прочий хлам. Так что на этих станках ничего путёвого сделать было невозможно. Естественно заработки были низкие. На эти деньги можно было прокормить воробьёв одна штука, кошек одна шутка, тараканов больших пять, маленьких десять.
Естественно меня такое положение вещей не устраивало. Однажды, я увидел во дворе цеха огромный ящик. Я поинтересовался, что это за тара. Начальник нашего цеха сказал, что это современнейший шлифовальный станок-полуавтомат. А поставить его в цех нет возможности, потому что он не влезает в двери. Как Вы помните, я человек инициативный. Начальника цеха я решил перехитрить и поймать его на слове. Я у него спросил, а если, я придумаю, как его затащить в цех, мне дадут работать на этом станке? Начальник дал слово коммуниста, что станок будет только мой. Я предложил затащить станок через окно. Так и сделали. Я целый месяц занимался наладкой и обкаткой станка. Довёл его до наилучшей формы, мне стали давать работу очень ответственною, с допуском в несколько микрон. Но, как мы знаем, жизнь-то, в основном, состоит из полос. Дают мне как-то шлифануть зенкера. Я взялся за работу и добросовестно, без трепотни, перекуров и пустой болтанки по цеху, за смену сделал целый ящик. А в нём оказалось деталей на две дневные нормы. Детали мои проверили, они оказались высокого качества. Естественно на следующее утро расценки на них срезали ровно в два раза. Подходят ко мне ветераны труда, даже старые большевики, и говорят: "Ты что, парень, от природы дурилом дремучий или тебя в детстве роняли вниз головой на пол чугунный? Ты что, дубина, натворил, угробил такую халтурную работу? Вот коль ты такой шустрый ,теперь ты будешь до конца дней своих, персонально корячится, и делать зенкера для всего нашего огромного и могучего Советского Союза. А так же для стран СЭВ и друзей из Африки, Азии, и Латинской Америки". Вот тогда я серьёзно подумал, что за благие дела передовики производства могут и морду набить. Впоследствии мне мой промах простили и относились ко мне с уважением. А однажды ветераны даже встали за меня горой. Случилось следующее.
В последний день перед Новым 1963 годом мне поручили шлифовать шейки борштанг. Это штанга, на которой находится несколько фрез разного диаметра. Деталь очень дорогая, стоимость одной штуки две тысячи рублей. От выполнения этого заказа зависело выполнения годового плана цеха. Мастер даёт мне чертёж, в чертеже допуск три микрона. Температура в цехе плюс 13 градусов. Я сделал одну штуку. Отнёс в ОТК, её проверили, сказали отлично, следующую сделал и эта на отлично, и так все двадцать штанг. В помещении ОТК стояли печки, в которых разогревали солидол для консервации деталей перед упаковкой. Ночью мои борштанги упаковать не успели. Утром пришла новая смена и перед упаковкой измерили штанги снова. Все были в шоке. Они были в завышенном размере. Все как одна ровно на пять микрон. Это обозначало, что они все забракованы. Такой поднялся вой. Сумма ущерба государству сорок тысяч рублей. Срыв годового плана, прощай прогрессивка коллектива целого цеха. Мастер сказал, что теперь родное правительство будет строго следить за моим здоровьем, что бы я не помер, не рассчитавшись с ним. Я, конечно, сразу прикинул, сколько лет оно будет мучиться, оберегая меня от травм, кори и чесотки. Оказалось ровно тридцать три года три месяца и три дня. Но мои страхи были напрасны. Когда пришли ветераны, и узнали что, случилось, они сказали, не бойся парень, мы тебя в обиду не дадим. В этом виноват мастер. Он должен был дать поправки на разницу температуры в помещениях. В цехе температура плюс 13, а в ОТК 30 градусов. Детали нагрелись, металл расширился, вот тебе и завышенный размер. Рядом со мной работал на станке герой Советского Союза. Во время войны он служил лётчиком на Севере. Был сбит и получил увечья, были сильно повреждены пальцы рук. Так он этими руками смешно показывал, как будет начальству бошки крутить. Когда руководство сообразило, что моей вины здесь нет, передо мной извинились, а мастеру по шапке надавали.
Мастер оказался мужчина с «душком». Он вытворял фокусы с нарядами. Вот положит в ящик с деталями наряд, где написано твоя фамилия, сколько в партии деталей, сколько она стоит. Ты делаешь работу, потом сдаёшь её в ОТК, там её проверяют и принимают, отрывают от наряда корешок и кладут в твою ячейку. В конце месяца ты можешь посчитать свой заработок. Наш мастер изобрёл метод, как можно по-лёгкому заработать. Он заготавливал два одинаковых наряда, только в одном стояла Ваша фамилия, а в другом его дружка Козявкина. Когда ты отвёз детали в ОТК, он там незаметно меняет наряды. И за эту работу получает денежку господин Козявкин. Барыш делят пополам. Вот такая была арифметика, во времена развитого социализма. Я один раз его вычислил с этим фокусом и предупредил, ещё раз поймаю, засуну в унитаз вниз головой. А в остальном, всё было прекрасно. Станок был отличный, мне доверяли ответственную работу. Зарплата была приличная, и я чувствовал себя прекрасно.
Прошёл год, мне предоставили очередной отпуск. Перед уходом в отпуск, я попросил начальника цеха, что бы за мой станок никого не пускали. Он заверил, что всё будет «хоккей». Но, когда я вернулся из отпуска и включил станок, то мне стало ясно, что моя карьера шлифовщика-универсала закончилась окончательно и бесповоротно. Дело в том, что какой-то урод, работая на станке, врезался шлифовальной бабкой в станину и порвал шлифовальный круг диаметром тысяча двести миллиметров на скорости полторы тысячи оборотов в минуту. Естественно шпиндель пошёл люфтить на подшипниках, короче говоря, на этом станке оставалось только колуны затачивать. И получилось так, что мой станок превратился из самых лучших в самый худший. На фоне этих событий у меня стали появляться мысли, что это за карусель такая, то государство норовит сделать из меня идиота и срезает расценки, то сверхумный мастер лазает по карманам. А теперь и станок угробили. Не так давно Никита Сергеевич Хрущёв заявил, что нынешнее поколение советских людей к 1980 году будет жить при коммунизме, это меня сильно насторожило. Я понимал так, что при коммунизме всё будет бесплатно. И зная себя очень хорошо, я не мог дать никому гарантии, что я не буду все таскать к себе домой в неограниченных количествах. Естественно наше общество этого не потерпит и постараются побыстрее от меня избавиться. Правда, как оно будет это делать, я не понимал, но подозревал, что будет делать, как обычно, быстро и жёстко. Конечно, если бы я знал английский язык, оно бы могло меня выслать в изгнание, к чертям собачим хотя бы в Америку, Англию или на худой конец Канаду. Но я языка не знал и выход у них был один. Повесить меня грешного на корявой карельской берёзе. Поэтому, я сказал себе, хоть я и комсомолец, но приближать свой конец собственными руками я не буду.
Пошёл в отдел кадров и подал заявление об увольнении. Там мне сказали, что я должен отработать ещё один год после училища. Тут оказалось, что я не зря книжки читал. Я им наплёл таких сказок про нелегальную и тайную связь с серьезными госорганами, что ахнешь. И что мне срочно по оперативным обстоятельствам надо покинуть город. И что если мне будут строить козни с увольнением, то дети виновников останутся сиротами. Начальник отдела кадров, перепугавшись за свою жизнь, и за жизнь своих детей сразу дала «бегунок». Через пару часов я выходил за ворота легендарного завода им. Воскова с записью об увольнении в трудовой книжке и печатью в паспорте. Вот так я резко оказался безработным. Надо полагать, что все же у меня актёрские данные были, коль я так быстро заморочил голову начальнику отдела кадров. Конечно, готовой сказки для матери у меня не было, а той, которую скушала кадровичка, для мамы не подходила. Она у меня была женщина умная. Поэтому существовала большая проблема, как ей доложить об этом «подвиге».
- Комсомолец предал идеалы коммунизма
Возвращаясь с работы, я вышел из автобуса и, проходя мимо овощного магазина, что стоит и по сегодняшний день на углу Комсомольской улицы и пр. Ленина, услышал страшный мат. Какой-то грузчик во дворе магазина жаловался сам себе, что он работает один. Машин много, а у него горб не стальной. И в гробу он видал такую работу. Я тут же сообразил, что надо зайти и прощупать ситуацию. Захожу к директору. Им был Павел Сафронович Бурдин. Спрашиваю, что и как. Через пятнадцать минут я уже при высокой должности. Сегодня она звучит так - младший менеджер по перемещению грузов в пределах торговой точки. А тогда работяга грузчик, плоское таскай, круглое катай. Эта работа была мне знакома по карьере в Комарово в прошлом году. Придя домой, матери не похвастался, что я теперь большой начальник над ящиками, бочками и мешками. На следующее утро я сделал вид, что поехал в Сестрорецк на завод, а сам потопал в лавочку, качать мышцы, перетаскивая с места на место продукты питания.
Так прошло две недели. По-прежнему скрываю, что я работаю с совбарыгами. Как-то утром замдиректора Николай Семёнович Зальц, обладатель роскошной с проседью шевелюры и обаятельной улыбкой, украшенной золотым зубом, говорит мне: "Слава, прекращай уродовать свою фигуру и начинай подниматься по служебной лестнице. Бери десять ящиков винограда и дуй торговать на лотке у рынка." Я молниеносно пошёл в отказ. Сказав, что дома не знают, что Соколов В.М. перестал строить коммунизм и связался с худой компанией, которую в народе обзывают торговой сетью. На что он ответил: "Это, Слава, ерунда. Дома можешь сказать, что завод им. Воскова взял шефство над нашим торгом и для улучшения работы магазинов командирует туда своих передовиков-комсомольцев." Как говорится, человеческой глупости нет придела. Так и тут, мне показалось эта небылица убедительной и я через полчаса уже стоял за весами в белоснежной куртке. Мне было страшно неудобно, что я перехватил эстафету Васи Тюшева. Я боялся, что меня увидят соседи и заложат маме, а она от этой новости через десять секунд сделает меня круглым сиротой. По началу процесс торговли был очень медленным, я подолгу подгонял вес, чтобы было всё грамм в грамм. Но вскоре покупателям это надоело и они стали стаскивать пакеты с весов с недовесом в пять десять, а то и в пятнадцать грамм. В этом случае процесс пошёл значительно быстрее, но меня всё равно это коробило. Я подозревал, что покупатели будут думать, что я специально затягиваю время, чтобы их обвесить. Поэтому, я стал двигаться быстрее. Через пару часов я виноград продал и пошёл отчитываться за товар. Согласно накладной с меня причиталось сто двадцать рублей шестьдесят копеек, а в кассе оказалось сто тридцать рублей десять копеек. Это было почти на десять рублей больше, чем должно быть. Десять рублей - это мой заработок на заводе за два дня. Стал думать, откуда излишки, «подаренные» покупателями граммы? Столько набежать не может, значит, произошла какая-то ошибка. Я честно отдал все деньги Николаю Семёновичу и тонко намекнул, на то, что он хоть и старый торговый бобёр, а сегодня вот маху дал. На что Николая Семёнович рассмеявшись «раскололся» и признался, что он просто хотел проверить меня на честность и занизил вес в накладной.
Потом он прочёл мне лекцию, в которой говорил, что самые честные люди работают не на заводах, фабриках и институтах, а в торговле. Потому что она под особым контролем государства. Работяга украл на работе гаечный ключ стоимостью в два рубля, его на товарищеском суде пожурят и отпустят с миром. А если продавец на десять копеек обвесит, то, скорее всего, он поедет в Архангельскую губернию лес валить. Ты хочешь спросить почему? А потому сынок, что КПСС не может организовать жизнь в стране так, что бы и зарплата была приличная, и дефицитов не было. Поэтому власть должна найти виновников этих недугов. За голод во время революции и гражданской войны винили саботажников и спекулянтов хлебом. Потом винили кулаков мироедов. Потом в военное время Гитлера, затем империалистов и реваншистов. Теперь же найден новый враг, это торгаши. Вообще на Руси торговые люди были всегда под подозрением и сегодняшняя власть это умело использует. Человек, стоящий за прилавком в течение двенадцати часов и обслуживающий в день до нескольких сотен человек, тратит калорий примерно столько же, сколько сталевар. Это есть факт медицинский. Но зарплата у продавца в пять раз меньше, чем у металлурга. Это сделано специально, чтобы человек самостоятельно искал способы восстановления справедливости. А способ один. Это обсчитать или обвесить покупателя. Вот тут-то он и попался, дурачок. Когда его в этом уличают, он становится тем самым гадом, из-за которого все беды в стране. Математика у ОБХСС очень простая. Чтобы продавец не корчил из себя агнца, ему в вину вменяется обсчёт покупателя на пять копеек. Потом эти пять копеек умножают на количество покупок за сегодня. Далее, эту сумму умножают на количество смен в этом году, а затем полученную сумму умножают на общий стаж. Обычно цифры получаются астрономические. У продавца возникает двойственное чувство. Первое: это то, что он богаче купца Елисеева в десять тысяч раз и второе: где эти деньги? Поэтому государство всегда имеет резерв трудовых ресурсов. Продавца могут наказать по-разному. Дать выговор, понизить в должности /перевезти в грузчики/, оштрафовать, отдать под суд, где он может получить срок без лишения свободы, но с выплатой четверти от его «астрономического» оклада в пользу родной державы. Или организовать ему бесплатный проезд до сибирской лесосеки, где он будет так же бесплатно крепить могущество Советского Союза, валя лес. Вот так, подводя итоги лекции, Николай Семёнович сказал, если ты Слава останешься честным человеком и не поддашься соблазнам, то ты можешь отработать в торговле много лет и не иметь неприятностей. А на кусок хлеба с маслом у тебя всегда останется.
Читая мне эту лекцию, Николай Семёнович Зальц не знал, что я и не собираюсь работать в торговле, чтобы огребать на свою голову неприятности. Я думал, что годик отработаю как-нибудь. А там моё родное правительство вспомнит, что где-то на Комсомольской улице в доме № 20 города Зеленогорска живёт Соколов Вячеслав Михайлович, которого срочно надо подстричь наголо, переодеть в военную форму и поселить жить в казарму годика на три. Зная занудный характер нашего военкома, я понимал, что бегать от повесток из военкомата до 27 лет у меня не хватит терпения. Поэтому я решил сразу сдаться и не мучить министерство обороны и себя родного. А пока этот годок надо прожить. Николай Семёнович, не зная о моих вероломных планах покинуть ряды торговых работников, мечтает послать меня на курсы продавцов. Конечно, кумушки соседки видевшие меня на рынке бойко торгующим виноградом, заложили маме меня со всеми потрохами. На удивление она этот факт приняла спокойно, только сказала, что бы я не опозорил её имя. Что бы люди не говорили, вон идёт мать Славки - жулика из овощного магазина.
Через месяц я уже сидел на курсах учебного центра на улице Чехова, дом 6. Чем мне запомнилось это заведение, помимо изучаемых дисциплин? Был у нас преподаватель по торговому вычислению дяденька внешне очень похожий на Чингисхана, так он вытворял такое, что я по сей день вздрагиваю, когда вспоминаю его. В те времена калькуляторов не было, и все вычисления производились на деревянных счётах. Он давал задания, придумать самим пятизначное число и умножить его на другое пятизначное. Мы по полчаса стучали костяшками вычисляя результат. Ему же на проверку его требовалось ровно полторы секунды. Лично я, глядя на него, думал - лучше бы он в цирке работал с такими способностями, чем мучится с нами, тёмными балбесами. Но его способности не оставили меня равнодушным и я стал тренироваться считать в уме. Три месяца тренировок дали свои результаты. Я умножал в уме трёхзначные числа, на двухзначные без особых затруднений. Через положенный срок, окончив курсы, был поставлен на должность продавца мясных товаров в нашем магазине. Работа шла спокойно. График был, неделя рабочая по 13 часов в смену и неделя выходная.
- Борьба против алкоголизации
Напарником по отделу у меня был Михайлов Миша. Мужик лет пятидесяти, вобщем неплохой, но после обеда принимал стакан огненной воды и становился безразличным к своим служебным обязанностям, а попросту заваливался в подсобке спать и просыпался за 15 минут до окончания смены. Жаловаться на это я не мог, во-первых, я молодой специалист, а во-вторых, закладывать коллегу было неприлично. Поэтому от покупателей «отбивался» за двоих. Сейчас я понимаю, почему меня так усердно продвигал по служебной лестнице Николай Семёнович Зальц. Ему нужен был в мясном отделе трезвый работник. Мой коллега Миша жил в Ленинграде и каждый день после работы, уезжая домой, тащил меня в ресторан при вокзале. Там заказывал нам по солянке, бифштексу и 200 граммов водочки. Соляночку я лопал с бифштексиком, а от водочки отказывался категорически. Сначала он нахально наезжал, но, видя моё стойкое сопротивление, сдавался и говорил: "Молодец, Славка, что не пьёшь эту гадость." Сменщиками у нас были два татарина, это Юрка Бякишев и Сашка Тенешев. Юрке было лет тридцать, а Сашке лет пятьдесят. В их смене были такие же проблемы что и у нас. Там был выпивохой совершенно милейший человек Саша Тенешев. Он, когда выпьет, становится таким добрым, что Юрка от его доброты готов был на стенки кидаться. Сашка, когда ему говорил покупатель: "Ой, а косточку снимите с весов, она мне не нужна", не мог этому противиться. В течение рабочей недели этих косточек накапливалось достаточное количество. В конце смены Юрка на «шабашку» нагружал Шурика костями и отправлял коллегу домой. Так что Сашкина родня за его карьеру продавца нагрызлась костей как надо.
Когда мой напарник Миша пошёл в отпуск, мне дали в напарники Сашку. Так как Юрка был постарше меня, он мог Сашку как-то сдерживать от стаканного перебора. А у меня не было такой возможности. Поэтому Шурик уже к 10 часам утра наедался "окаянной" до упора и ложился отдыхать. Мне приходилось разрываться на два фронта. И рубить мясо, и продавать его. Конечно, такой режим работы был очень утомительным. Как изменить ситуацию к лучшему, я не знал. Но, однажды, я всё-таки изловчился и пошутил над ним. Наш Шурик лёг спать на стеллаж в помещении разрубочной и так получилось, что он забыл застегнуть ширинку. На его несчастье мне на глаза попался кусок вымени с неубранным молочным соском. Я аккуратненько пристроил его к ширинке коллеги. Выглядело это очень эротично. Случайно проходившая мимо продавщица с рыбного отдела, увидев такой непорядок у Шурика, позвала подружек. Те стали будить Сашу. Тот, проснувшись и увидев, что у него такой конфуз, решил срочно свою доблесть запрятать. Взявшись за сосок, он увидел, что его интимный предмет отделился от тела. Тут у нашего Шурика спросонья и бодуна покатились слёзы. Девушки по началу тоже перепугались. Думали, что это я со злости искалечил Шурика. Но потом, когда поняли, что к чему, под всеобщий хохот стали уговаривать его успокоится и бросить пить. Как ни странно, но это подействовало на Сашку и он стал кирять значительно меньше. Вот если бы медики взяли этот вариант на вооружение может, и пьяниц было бы меньше.
Не смотря на то, что сама работа была тяжёлая, сложность ещё была в том, что все меня знают и просят по-свойски продать мясо без костей. А как это сделать, не обижая своих «блатных», это было большой проблемой. Приходилось изощряться в дипломатии. Или придут в канун праздников и начинают просить рульки или голяшки на студень. А их всего на день получается 8-10 штук. Просят же 100-120 человек. Вот и крутись, как хочешь. Кока просит, приходится отказывать. Соседям, которые подкармливали тебя в детстве, им то же. Однокашникам, учителям, подругам матери, всем отказать. В такое время чувствуешь себя большим мерзавцем. Хотя вины моей тут не было.
- Сударыня с открытой пастью
А однажды был такой трагикомичный случай. Дело было летом. В конце рабочего дня врывается в магазин какая-то разъяренная тётка и с порога начинает орать. Что вчера я ей продал пять тухлых котлет. На шум стал собираться народ. Я действительно накануне торговал «Домашними» котлетами ценой по пять копеек за штуку, но они были абсолютно свежими. Видно эта тётка сутки продержала в жару эти котлеты вне холодильника, вот они и протухли. А после этого к вечеру стала их жарить. Вот и получился такой результат. Тётка слушать не хотела, она визжала, как зарезанная, что будет писать самому первому секретарю ЦК КПСС Никите Сергеевичу Хрущёву. Я стоял обалдевший и одуревший от бабьего ора. Мне в голову не приходило никаких идей, чтобы закрыть пасть этой сударыне.
Но появился наш мудрый Николай Семёнович. Он представился, кто он и что он. Баба стала орать, что она будет хлопотать у Политбюро, чтобы и его посадили вместе со мной. На что он спросил, простите, а за что? Она сказала - за тухлые котлеты. За какие котлеты? А вот за эти. Николай Семёнович понюхал их и говорит, что вы мадам, это совершенно свежие и прекрасные котлеты, сам бы ел, да деньги очень надо. Она ему, вот и жрите сами. Н.С. Зальц на глазах у публики с большим аппетитом и смакуя, слопал все пять совсем не свежих котлет. Публика, оценив по достоинству концерт, дружно искупала в овациях нашего Зальца. Тётка стояла и крестилась. Николай Семёнович, сорвав заслуженные аплодисменты, сказал кассиру вернуть тётке 25 копеек. Она сказала, что ей денег не надо, ибо смерть Николая Семёновича возместит ей моральный ущерб. На этом инцидент был закончен. Н.С. ушёл в кабинет, тётка без оглядки удрала из магазина. Моя репутация была спасена. На мой вопрос: "Как Вы себя чувствуете, Николай Семёнович?", тот ответил: "Да брось ты, Слава, я во время блокады и не таким харчем питался. У меня желудок свинец переваривает. А на будущее, если что-нибудь принесут такое ты не стесняйся, зови. Помогу." И, правда, на следующий день на работу он пришёл красивым и здоровым. Вот так мы и трудились на благо нашей отчизны. Чтобы наша родина догнала и обогнала Америку по производству молока и мяса. Хотя с того времени его становилось всё меньше и меньше.